Неточные совпадения
Когда Левин вошел в черную избу, чтобы вызвать своего кучера, он
увидал всю
семью мужчин за столом. Бабы прислуживали стоя. Молодой здоровенный сын, с полным ртом каши, что-то рассказывал смешное, и все хохотали, и в особенности весело баба в калошках, подливавшая щи в чашку.
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу долее не
видать вас. Приезжайте вечером. В
семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к себе, несмотря на требование мужа не принимать его, он решил, что поедет.
Около
семи часов вечера я гулял на бульваре. Грушницкий,
увидав меня издали, подошел ко мне: какой-то смешной восторг блистал в его глазах. Он крепко пожал мне руку и сказал трагическим голосом...
И не от воров они запираются, а чтоб люди не
видали, как они своих домашних едят поедом да
семью тиранят.
— Одиннадцать лет жила с ним. Венчаны. Тридцать
семь не живу. Встретимся где-нибудь — чужой. Перед последней встречей девять лет не
видала. Думала — умер. А он на Сухаревке, жуликов пирогами кормит. Эдакий-то… мастер, э-эх!
Встает он в
семь часов, читает, носит куда-то книги. На лице ни сна, ни усталости, ни скуки. На нем появились даже краски, в глазах блеск, что-то вроде отваги или, по крайней мере, самоуверенности. Халата не
видать на нем: Тарантьев увез его с собой к куме с прочими вещами.
Около чайного стола Обломов
увидал живущую у них престарелую тетку, восьмидесяти лет, беспрерывно ворчавшую на свою девчонку, которая, тряся от старости головой, прислуживала ей, стоя за ее стулом. Там и три пожилые девушки, дальние родственницы отца его, и немного помешанный деверь его матери, и помещик
семи душ, Чекменев, гостивший у них, и еще какие-то старушки и старички.
— Ах, мой милый, да разве трудно до этого додуматься? Ведь я
видала семейную жизнь, — я говорю не про свою
семью: она такая особенная, — но ведь у меня есть же подруги, я же бывала в их семействах; боже мой, сколько неприятностей между мужьями и женами — ты не можешь себе вообразить, мой милый!
Разве мы не
видали своими глазами
семьи голодных псковских мужиков, переселяемых насильственно в Тобольскую губернию и кочевавших без корма и ночлегов по Тверской площади в Москве до тех пор, пока князь Д. В. Голицын на свои деньги велел их призреть?
Вадим часто оставлял наши беседы и уходил домой, ему было скучно, когда он не
видал долго сестер и матери. Нам, жившим всей душою в товариществе, было странно, как он мог предпочитать свою
семью — нашей.
— Мне иногда бывает страшно и до того тяжело, что я боюсь потерять голову… слишком много хорошего. Я помню, когда изгнанником я возвращался из Америки в Ниццу — когда я опять
увидал родительский дом, нашел свою
семью, родных, знакомые места, знакомых людей — я был удручен счастьем… Вы знаете, — прибавил он, обращаясь ко мне, — что и что было потом, какой ряд бедствий. Прием народа английского превзошел мои ожидания… Что же дальше? Что впереди?
Тем не менее, благодаря необыкновенным приобретательным способностям матери,
семья наша начала быстро богатеть, так что в ту минуту, когда я
увидал свет, Затрапезные считались чуть не самыми богатыми помещиками в нашей местности.
Старики Бурмакины хвалили Милочку. Они отзывались об ней как о девушке тихой, уживчивой, которая несколько лет сряду была почти членом их
семьи, и никогда никакой неприятности они от нее не
видали. Правда, что она как будто простовата, — ну, да это пройдет. Выйдет замуж за хорошего человека и разом очнется.
— А! Федя! — начала она, как только
увидала его. — Вчера вечером ты не видел моей
семьи: полюбуйся. Мы все к чаю собрались; это у нас второй, праздничный чай. Всех поласкать можешь; только Шурочка не дастся, а кот оцарапает. Ты сегодня едешь?
— Ну-ну, без тебя знаю, — успокоил его Кишкин. — Только вот тебе мой сказ, Петр Васильич…
Видал, как рыбу бреднем ловят: большая щука уйдет, а маленькая рыбешка вся тут и осталась. Так и твое дело… Ястребов-то выкрутится: у него семьдесят
семь ходов с ходом, а ты влопаешься со своими весами как кур во щи.
Уже под самый конец Таисья рассказала про Макара Горбатого, как он зажил в отцовском даме большаком, как вышел солдат Артем из службы и как забитая в
семье Татьяна
увидала свет.
Наталья Ивановна не выходила из дома, чтобы не
видать ни виселиц, ни народа, и одного желала: чтобы поскорее кончилось то, что должно быть. Она думала только о себе, а не о приговоренных и их
семьях.
А как это сделать — не знаю и об этом тоскую, но только вдруг меня за плечо что-то тронуло: гляжу — это хворостинка с ракиты пала и далеконько так покатилась, покатилася, и вдруг Груша идет, только маленькая, не больше как будто ей всего шесть или
семь лет, и за плечами у нее малые крылышки; а чуть я ее
увидал, она уже сейчас от меня как выстрел отлетела, и только пыль да сухой лист вслед за ней воскурились.
Надобно сказать, что при всей деликатности, доходившей до того, что из всей
семьи никто никогда не
видал князя в халате, он умел в то же время поставить себя в такое положение, что каждое его слово, каждый взгляд был законом.
Родившись и воспитавшись в чистоплотной немецкой
семье и сама затем в высшей степени чистоплотно жившая в обоих замужествах, gnadige Frau чувствовала невыносимое отвращение и страх к тараканам, которых, к ужасу своему,
увидала в избе Ивана Дорофеева многое множество, а потому нетерпеливо желала поскорее уехать; но доктор, в силу изречения, что блажен человек, иже и скоты милует, не торопился, жалея лошадей, и стал беседовать с Иваном Дорофеевым, от которого непременно потребовал, чтобы тот сел.
Она. Любишь? Но ты ее любишь сердцем, а помыслами души все-таки одинок стоишь. Не жалей меня, что я одинока: всяк брат, кто в
семье дальше братнего носа смотрит, и между своими одиноким себя увидит. У меня тоже сын есть, но уж я его третий год не
видала, знать ему скучно со мною.
Для Круциферских Крупов представлял действительно старшего в
семье — отца, дядю, но такого дядю, которому любовь, а не права крови дали власть иногда пожурить и погрубить, — что оба прощали ему от души, и им было грустно, когда не
видали его дня два.
Сестра продолжала и закончила постройку с тою же быстротою, с которой он вел ее, а когда дом был совершенно отстроен, первым пациентом вошел в пего ее брат.
Семь лет провел он там — время, вполне достаточное для того, чтобы превратиться в идиота; у него развилась меланхолия, а сестра его за это время постарела, лишилась надежд быть матерью, и когда, наконец,
увидала, что враг ее убит и не воскреснет, — взяла его на свое попечение.
Неудержимо потянула меня степь-матушка. Уехали мы со скорым поездом на другое утро — не простился ни с кем и всю Москву забыл. Да до Москвы ли! За Воронежем степь с каждым часом все изумруднее… Дон засинел… А там первый раз в жизни издалека синь море
увидал. Зимовник оказался благоустроенным.
Семья Бокова приняла меня прекрасно… Опять я в табунах — только уж не табунщиком, а гостем. Живу — не нарадуюсь!
Когда Евсею Климкову было четыре года — отца его застрелил полесовщик, а когда ему минуло
семь лет — умерла мать. Она умерла вдруг, в поле, во время жатвы, и это было так странно, что Евсей даже не испугался, когда
увидал её мёртвой.
У него была очень большая
семья, состоявшая из жены, за которою он взял очень большое приданое, и детей, между которыми были уже взрослые; но, к величайшему нашему недоумению, мы никого из его семейства никогда у себя в доме не
видали и сами к ним не ездили.
— Ну, хорошо. Положим. Поддели вы меня — это так. Ходите вы, шатуны, по улицам и примечаете, не сблудил ли кто, — это уж хлеб такой нынче у вас завелся. Я вот тебя в глаза никогда не
видал, а ты мной здесь орудуешь. Так дери же, братец, ты с меня по-божески, а не так, как разбойники на больших дорогах грабят! Не все же по
семи шкур драть, а ты пожалей! Ну, согласен на десяти тысячах помириться? Сказывай! сейчас и деньги на стол выложу!
— Это, Лиза, в тех
семьях проклятых, где ни бога, ни любви не бывает, — с жаром подхватил я, — а где любви не бывает, там и рассудка не бывает. Такие есть
семьи, правда, да я не об них говорю. Ты, видно, в своей
семье не
видала добра, что так говоришь. Подлинно несчастная ты какая-нибудь. Гм… Больше по бедности все это бывает.
Боровцов. Дурак ты, братец. Никаких у тебя понятий нет. Кабы у тебя были такие понятия, так ты бы не женился да не развел
семьи. Я не глупей тебя, я, может быть, не один раз
видал таких-то людей, что не берут взяток, и разговаривать как-то раз привел Бог, так уж они и живут, как монахи. Далеко тебе до них! Что ты нас обманываешь! Те люди почитай что святые! А то вот еще масоны есть. Ты уж живи хоть так, как все мы, грешные. Ты разве бы не брал, — да не умеешь — вот что надо сказать.
Кто езжал зимней порой по той стороне, тот
видал, что там в каждом дому по скатам тесовых кровель, лицом к северу, рядами разложены сотни, тысячи белых валенок, а перед домом стоит множество «суковаток» [Суковатка — семи-восьмигодовалая елка, у которой облуплена кора и окорочены сучья, в виде рогулек.
Степанида Трофимовна. Великая важность! купчиха ты!
Видали и почище вас. Я и сама от
семи собак отгрызусь…
«Теперь точно видно, что ты Ашик-Кериб, — сказал жених, — но поведай, как же ты мог в такое короткое время проехать такое великое пространство?» — «В доказательство истины, — отвечал Ашик, — сабля моя перерубит камень, если же я лгу, то да будет шея моя тоньше волоска; но лучше всего приведите мне слепую, которая бы
семь лет уж не
видала свету Божьего, и я возвращу ей зрение».
И все же я решилась ехать в дом наиба, чтобы
повидать старшую тетку Лейлу-Фатьму и погадать у нее, рискуя навлечь на себя оскорбления и унижения всей
семьи.
—
Видали мы таких горячих! У нас, брат, мир, артель. Одному с миром не совладать, будь ты хоть
семи пядей во лбу!
Года полтора от свах отбоя не было, до тех самых пор, как Зиновий Алексеич со всей
семьей на целую зиму в Москву уехал. Выгодное дельце у него подошло, но, чтобы хорошенько его обладить, надо было месяцев пять в Москве безвыездно прожить. И задумал Доронин всей
семьей катить в Белокаменную, кстати ж, ни Татьяна Андревна, ни Лиза с Наташей никогда Москвы не
видали и на Рогожском кладбище сроду не маливались.
— Да, у смерти лица нет, у нее облик, — вставил чужой мужик, — один облик, вот все равно как у кикиморы. У той тоже ведь лица нет… так на мордочке-то ничего не
видать, даже никакой облики, вся в кастрику обвалена, а все прядет и напрядет себе в зиму семьдесят
семь одежек, а все без застежек, потому уж ей застежек пришить нечем.
В каждой
семье есть свои радости и свои ужасы, но как они ни велики, трудно
увидать их постороннему глазу; они тайна.
Теркин показывал им сегодня оба заказника, на обоих берегах Волги; показал и пожарище. В усадьбе он успел представить их невесте; но остальных членов
семьи они не
видали, чему он был, в сущности, рад.
Но все-таки я не
видал до зимы 1860–1861 года ни одного замечательного спектакля, который можно бы было поставить рядом с тем, что я видел в московском Малом театре еще семь-восемь лет перед тем.
Но можно уже получить довольно верное представление об этой второй столице мира, если считать законной претензию Парижа быть первой. И тогда же я сразу
увидал, что по грандиозным размерам и такому же грандиозному движению Лондон занимал, конечно, первое место, особенно рядом с тогдашним Парижем — элегантным, привлекательным, центральным для материка Европы, но гораздо менее внушительным и обширным. А с тех пор Лондон еще разросся до населения (с пригородами) в
семь миллионов жителей.
Так вот, рассказываю я вам, везли батенька деньги к барину, с ними Анютка ехала, а в те поры Анютке было
семь годочков, не то восемь — дура дурой, от земли не
видать. До Каланчика проехали благополучно, тверезы были, а как доехали до Каланчика да зашли к Мойсейке в кабак, началась у них фантазия эта самая. Выпили они три стаканчика и давай похваляться при народе...
Помилуйте, я с
семьей при вас только свет
увидал, вздохнул.
В Петербурге в это время готовились к свадьбе великого князя. Туда спешили гости из Малороссии. Наталья Демьяновна собралась со всей
семьей. Она ехала по зову государыни, но главным образом влекло ее на север свиданье с ее младшим сыном, которого она не
видала несколько лет.
Рукоплескания раздались в зале, и она
увидала человек десять гостей и всю
семью Ладомирских, стоявших у дверей.
— На заимку. Ах, да, я и забыл, что вы человек новый, — заметил Иннокентий Иванович. — Заимками в Сибири называются отдельные хутора, лежащие в
семи, десяти верстах от деревни. Такие заимки существуют у большинства зажиточных крестьян. На них, обыкновенно, бывает пчельник, содержится скот… Да вы, чай, много их
видали, ехав из России…
Тут он
увидал разницу между неверными турками и своими единоверными нижегородцами и сразу понял, что ему от этих не отвертеться; сразу же, в удовлетворение его долгов кредиторам, был продан с торгов его дом, который был так ничтожен, что пошел всего за 45 рублей. После этого Баранщиков был на время выпущен из тюрьмы, но теперь
семья его лишилась даже приюта, которого у нее не отнимали, пока отец странствовал, ел кашу, служил в янычарах и, опротивев одной жене, подумывал взять себе еще одну, новую.
Так, например, после я
видал, что во многих весьма книжках по нескольку даже страниц упоминают о французской революции, а у нас о ней все было изражено
семь строчек в такой способ, что я о сю пору весь артикул наизусть помню.